Каждое утро, с первым глотком воздуха чужбины, Арзымата посещала мысль, не была ли предначертана горькая судьба его народу свыше, не в силах иначе объяснить все невзгоды выпавшие на его долю. Три исхода пережили они, бежали сначала от белых, потом от красных, потом от раскулачивания. Неизвестно еще кто причинил больше вреда, в глазах Арзымата это были одинаковые чужаки, каждый из которых толкуя о хорошей жизни, забирал у его семьи хлеб и свободу. Поколения его предков начинали и оканчивали свою жизнь у берегов озера Иссык-Куль, плоть от плоти своей земли, потомки матери оленихи. Ему до сих пор виделись их кумбозы подле родного села, слышались голоса, звавшие его на родину. Сможет ли он когда-нибудь обрести покой возле своих предков, как его трое сыновей, отдавших свои жизни во имя свободы рода? О, ему, отцу семейства , такая роскошь была закрыта. Думая о семье, малолетних детях, он бежал в Китай трижды. Бежал, отчетливо понимая, что не все его дети сдюжат такую дальнюю дорогу. До смертного одра будут откликаться щемящей болью в сердце их имена, а опустошенные глаза своей верной жены, их матери, не отпустят его и после того. Трое их осталось, из них только одна дочка. И вот сейчас, она сидит рядом с ним, заплаканная, но полная решимости и достоинства, одетая в национальную одежду своего народа, еще никогда он так не гордился ей и не жалел её одновременно. Они ожидали китайских жителей, идущих на сватовство к ней. Честно говоря, он еще до конца не решил, что он будет им отвечать. Дольше века продлился этот день ожидания и рвущих душу метаний.
Но когда у входа в их скромное жилище послышался нестройный стук копыт китайских лошадей (даже он звучал непривычно!), Арзымат поднял голову обратился к своей жене, голос его звучал решительно.